Тени рассвета легли на крыло,
Ты выжил сомненьям и бедам назло,
Резким движеньем штурвал на себя –
Сегодня твой день и победа твоя!
Чёрный дым, словно флаг,
Сердце машины забилось не в такт…

Кипелов, «Дыхание тьмы», 2005 г.


Скрепя сердце я приступаю к той части повествования, вспоминать о событиях которой мне хотелось бы меньше всего. Но это наша с Фениксом история, которую мы пишем вместе все эти годы. Поэтому я расскажу её от начала до наших дней.

Неприятности начались поздней осенью, хотя их ранние отголоски зазвучали ещё в конце лета. Как-то в телефонном разговоре Михаил сказал мне, что двигатель Феникса работает «как-то не так». Я насторожился. ГБЦ капиталилась года два с половиной назад, пробег с той поры был тысяч двадцать километров, не больше. На мой вопрос, что именно не нравится ему в движке, Михаил ответил, что звуки, которые он издаёт при работе, возможно, вызваны рассыпавшимся успокоителем, как будто цепь внутри скребёт обо что-то. Я встревожился. Спросил Михаила, можем ли мы сделать с этим что-нибудь на месте, но он сказал, что сейчас пока беспокоиться рано, машина ездит, а если местные умельцы полезут в двигатель, во-первых, результат будет непредсказуем, ибо фактор кривых рук ещё никто не отменял, и, во-вторых, можно пропустить запись на покраску, и своей очереди тогда придётся ждать ещё неизвестно сколько. Тем не менее я начал спешно искать комплект ГРМ для возможной замены. Цепь, звёзды, натяжитель, маслосъёмные колпачки, все прокладки и сальники я купил довольно быстро (не без помощи хороших людей в поисках). Михаил приезжал в Москву по делам на пару дней, я привёз ему собранный комплект запчастей и попросил держать меня в курсе, как чувствует себя Феникс. Полушутя назвав меня параноиком, Михаил сказал, что к Новому году постарается пригнать Феникса в Москву, если не случится никакого форс-мажора. «А если он не доедет?» - спросил я. Михаил помолчал, потом серьёзно ответил: «Знаешь, мало какие Скорпы получают столько заботы и любви, сколько твои. Они это чувствуют. За всю жизнь я видел не один десяток Скорпов, и я знаю, о чём говорю. Я думаю, он доедет.» Но даже после этих слов какое-то гнетущее чувство всё равно осталось у меня в глубине души. Я предчувствовал беду, но старался гнать подальше мысли о ней.

Наступил декабрь 2012 года. На Михаила свалилось бешеное количество заказов на перегон машин из Европы, и мы с ним договорились, что Феникса он пригонит где-нибудь в феврале. К тому времени Феникс был уже полностью покрашен, собран и ждал отправки домой. Звуки в двигателе не становились громче, и мы с Михаилом надеялись, что Феникс преодолеет обратный путь сам, а в Москве уже можно будет не торопясь разобраться с двигателем. У меня была мысль загнать Феникса в какой-нибудь из местных сервисов, но Михаил сказал, что делать этого не стоит, потому что «рукожопые мастера», не знающие всех особенностей и нюансов DOHC’а, могут всё испортить окончательно. Мне осталось только ждать февраля.

Ближе к февралю, так же, как год назад, меня начали одолевать дурные предчувствия. Я старался не думать о плохом, но моя интуиция, столько раз выручавшая меня в различных сложных ситуациях, говорила мне, что впереди какие-то нехорошие события. Если бы я знал тогда, насколько она была права… Впрочем, вряд ли это что-нибудь изменило бы. Если неприятность должна случиться, она обязательно случается. Законы Мерфи работают всегда.

В середине февраля Феникса подготовили к дороге домой. От долгого простоя заклинила трапеция дворников, но наш форум, как всегда, пришёл на помощь - BigBrother нашёл у себя в гараже две хорошие трапеции (одна из них до сих пор у Феникса), я купил их у него и передал Михаилу. Перед его отъездом у нас состоялся такой диалог:
- Жди нас числа двадцатого, - сказал Михаил. – Если всё будет нормально, за день должны доехать.
- А если… что-нибудь пойдёт не так? – осторожно спросил я.
- Значит, поедешь ко мне домой, тебе дадут ключи и документы от моей рабочей машины, приедешь с тросом и дотащим до Москвы. Не забивай себе голову, ещё ничего не случилось.
- Хорошо, будем решать проблемы по мере их возникновения. Жду вас обоих.

Восемнадцатое февраля 2013-го года я не забуду никогда. Рано утром Михаил прислал мне SMS, что они с Фениксом тронулись в путь. Почему-то вместо радости, что я наконец-то скоро вновь увижу Феникса после разлуки длиною в год, я испытал только какое-то странное обречённое чувство чего-то неминуемого. Списав это на обычную усталость (на работе случился очередной цейтнот, мы вкалывали вторую неделю подряд без выходных, поспать в день удавалось хорошо если часа четыре), я поехал на работу. В коротких перерывах на кофе между делами я периодически поглядывал на экран своего мобильного. Ни звонков, ни сообщений от Михаила не было. За окном свирепствовала вьюга. Снег укрыл улицы белым саваном. Мне очень хотелось позвонить Михаилу и узнать, как они с Фениксом преодолевают расстояние в восемьсот с лишним километров по такой погоде, но я помнил наш уговор – не беспокоить друг друга по пустякам. День прошёл в аврале и суете. В этом специфика работы техотдела – иногда можно целый день плевать в потолок, а можно иной раз и не попасть ночевать домой, потому что поступило срочное задание, которое должно быть сделано «ещё вчера». Обычное дело.

Около девяти вечера я засобирался домой. Ночевать на работе не хотелось, тем более, что за весь день я ни на минуту не забывал о том, что расстояние между мной и Фениксом становится всё меньше. Скоро мы увидимся. Мысленно я рисовал себе картину нашей встречи много раз, но почему-то сегодня я не испытывал радости от того, что Феникс скоро вернётся. Через несколько часов. Или дней… Или месяцев… Так, хватит. Домой, спать. И так уже ничего не соображаю от недосыпа, ещё всякая дрянь в голову лезет.

Через полтора часа я уже был почти дома. Увязая по щиколотку в снегу, я медленно брёл по улице, мечтая только об одном – скорее рухнуть на горизонтальную поверхность и закрыть глаза хотя бы минут на триста. Мысли о проекте, который мы делали, периодически сменялись беспокойством за Михаила и Феникса. Где они сейчас? Почему нет звонков? Всё ли у них в порядке? Телефон завибрировал в кармане так неожиданно, что я вздрогнул. На экране высветился номер Михаила. Неужели они уже в Москве? Или… Нет, наверное, в Москве. А вдруг… Нет, не вдруг. Сейчас всё узнаю. Но сердце почему-то заныло. Все дурные предчувствия, не дававшие мне покоя последние месяца четыре, как будто объединились в одно, грозное и неумолимое злое нечто, которое готовилось нанести мне мощный, сокрушающий удар. Глубокий вдох.
- Алло.
- Привет, - услышал я в трубке спокойный и уверенный голос Михаила. – Ты дома уже?
- Нет, только подползаю. Вторую неделю без выходных, вымотался как собака. Как там у вас дела? Ты уже приехал?
- Значит, так. Езжай сейчас ко мне домой, я позвоню своим, предупрежу их. Машина моя стоит во дворе. Садись в неё и приезжай сюда. Я где-то километрах в двухстах пятидесяти от Москвы на трассе М1. Скорп заглох на ходу, докатился до заправки и встал. Стартер крутит, но не схватывает. Я пытался его завести, бесполезно. Возможно, движок словил клина, я почувствовал удар в движении перед тем, как мотор сдох. Алло, ты меня слышишь?

Я устало закрыл глаза. У меня уже не было ни физических, ни эмоциональных сил, чтобы переживать из-за случившегося несчастья. Отрешение от всего происходящего накрыло меня с головой, но способность быстро принимать решения, никогда не подводившая, пришла на выручку и сейчас.

- А как мы его потащим? Коробку же убьём.
- Не убьём, кардан от редуктора открутим, подвяжем чем-нибудь снизу. Трос у меня есть, в багажнике лежит.
- Ты не замёрзнешь там, пока будешь меня ждать? У нас метель, я приеду к утру в лучшем случае.
- Нет, я на заправке в кафешке кофе пью. Это Скорпу спасибо, что где-нибудь в глуши концы не отдал.
- Миш, а эвакуатор там есть? Не хочу, чтобы ты там куковал всю ночь.
- Да, ошивается уже поодаль стервятник один. Пойду узнаю у него, поедет ли он до Москвы. Я тебе перезвоню.

Через пару минут мы продолжили разговор. Шакал-эвакуаторщик, мерзко хихикая и потирая загребущие руки в предвкушении наживы, заломил атомный ценник, но у меня не было другого выхода. Заставлять Михаила сидеть всю ночь на заправке и ждать, пока я приеду на его машине, было бы с моей стороны свинством. «Ложись спать, - сказал мне Михаил перед тем, как эвакуатор с обессилевшим Фениксом тронулся в путь. - Я тебе утром позвоню». До дома я дошёл на автопилоте, не видя ничего перед собой. До утра я сидел в кресле, уставившись в одну точку и вертя в руках телефон. Я безумно устал, но заснуть не мог. Перед глазами у меня стоял Феникс, каким я его видел последний раз перед нашим расставанием: ржавый, больной, из последних сил цепляющийся за жизнь. Я хотел, чтобы наша встреча стала праздником для нас обоих, но увы…

Михаил позвонил в пятом часу утра и спросил, где выгружать Феникса. Я дал ему адрес сервиса, с которым у меня сложились хорошие отношения после того, как Антон Папилин отошёл от дел. «Поставь Феникса у ворот, - попросил я Михаила. – Днём я им расскажу, что случилось. Деньги за эвакуатор я тебе вечером привезу.» «Хорошо, - ответил Михаил. На связи. Отбой». После этого я упал лицом вниз на нерасстеленный диван и провалился в мрачное небытие, которое с трудом можно было назвать сном. Утро явно не обещало быть добрым.